Неточные совпадения
Он не мог
продолжать речь свою, публика устала слушать, и уже все чаще раздавались хмельные восклицания...
Но Самгин уже не слушал его замечаний, не возражал на них,
продолжая говорить все более возбужденно. Он до того увлекся, что не заметил, как вошла жена, и оборвал
речь свою лишь тогда, когда она зажгла лампу. Опираясь рукою о стол, Варвара смотрела на него странными глазами, а Суслов, встав на ноги, оправляя куртку, сказал, явно довольный чем-то...
В таком состоянии он был сегодня. Приближение Нехлюдова на минуту остановило его
речь. Но, устроив мешок, он сел по-прежнему и, положив сильные рабочие руки на колени, глядя прямо в глаза садовнику,
продолжал свой рассказ. Он рассказывал
своему новому знакомому во всех подробностях историю
своей жены, за что ее ссылали, и почему он теперь ехал за ней в Сибирь.
— Подпишись, говорит, —
продолжал лохматый мужик
свое суждение о
речи барина. — Подпишись, он тебя живого проглотит.
То же самое, впрочем, бывало, когда он говорил по-немецки, и при этом всегда махал рукой пред лицом
своим, как бы ища ухватить потерянное словечко, и уж никто не мог бы принудить его
продолжать начатую
речь, прежде чем он не отыщет пропавшего слова.
— Но для чего, — прервав он
свою речь,
продолжал, — для чего не заведут у нас вышних училищ, в которых бы преподавалися науки на языке общественном, на языке российском?
Я опять прерываю на минуту
речь, но на этот раз не по собственному движению, а потому, что тайные советники, возгордившись похвалой, обходят присутствующих и всем по очереди подставляют
свои скользкие щеки для наложения поцелуя. Наконец движение прекращается, и я
продолжаю...
— Дядюшка, что бы сказать? Вы лучше меня говорите… Да вот я приведу ваши же слова, —
продолжал он, не замечая, что дядя вертелся на
своем месте и значительно кашлял, чтоб замять эту
речь, — женишься по любви, — говорил Александр, — любовь пройдет, и будешь жить привычкой; женишься не по любви — и придешь к тому же результату: привыкнешь к жене. Любовь любовью, а женитьба женитьбой; эти две вещи не всегда сходятся, а лучше, когда не сходятся… Не правда ли, дядюшка? ведь вы так учили…
— Дослушайте, пожалуйста, и дайте договорить, а там уж и делайте ваши замечания, — произнес он досадливым голосом и
продолжал прежнюю
свою речь: — иначе и не разумел, но… (и Марфин при этом поднял
свой указательный палец) все-таки желательно, чтоб в России не было ни масонов, ни энциклопедистов, а были бы только истинно-русские люди, истинно-православные, любили бы
свое отечество и оставались бы верноподданными.
Но только что Ахилла протрубил
свое последнее слово, как Захария тою же тихою и бесстрастною
речью продолжал чтение таблички словами...
— После обедни скандал здесь произошел, —
продолжал Никита Назарыч, прерывая
свою речь залпами хохота. — Перебродские девчата… Нет, ей-богу, не выдержу… Перебродские дивчата поймали здесь на площади ведьму… То есть, конечно, они ее ведьмой считают по
своей мужицкой необразованности… Ну, и задали же они ей встряску!.. Хотели дегтем вымазать, да она вывернулась как-то, утекла…
На мою пылкую
речь Олеся ответила мне признательным пожатием руки, но
продолжала стоять на
своем.
— Ах, mon cher, мой дорогой, как я обрадовался, узнав, что вы здесь! — начал он на московском-французском языке и так
продолжал, пересыпая
свою речь французскими словами. — Мне говорят: «Оленин». Какой Оленин? Я так обрадовался… Вот привела судьба свидеться. Ну, как вы? что? зачем?
Злоумна ненависть, судя повсюду строго, Очей имеет много И видит сквозь покров закрытые дела. Вотще от сестр
своих царевна их скрывала. И день, и два, и три притворство
продолжала, Как будто бы она супруга въявь ждала. Сестры темнили вид, под чем он был неявен, Чего не вымыслит коварная хула? Он был, по их
речам, и страшен и злонравен.
Под обаянием этого рокота я даже с удовольствием сидел на мягком кресле, с удовольствием созерцал моего купидона и слушал его
речи, а он
продолжал развивать передо мной и
свои мысли, и
свои папильотки.
— Не о шапке
речь, — перервал хозяин, — изволь допивать
свой кубок! Да и ты, любезный сосед, —
продолжал он, обращаясь к Замятне, — прошу от других не отставать. Допивай… Вот так! люблю за обычай! Теперь просим покорно вот этого…
Затем Василий,
продолжая подмешивать в
свою речь прибаутки, рассказал отцу о коровьей смерти и рекрутском наборе.
— А время вот что-с может принести!.. —
продолжал Елпидифор Мартыныч, перемежая по временам
речь свою кашлем. — Когда вот последний раз я видел княгиню, она очень серьезно начала расспрашивать меня, что полезно ли будет для ее здоровья уехать ей за границу, — ну, я, разумеется, зная их семейную жизнь, говорю, что „отлично это будет, бесподобно, и поезжайте, говорю, не на один какой-нибудь сезон, а на год, на два“.
Однако ничего подобного пока мне не предстояло, — напротив, случай, или как там ни называть это,
продолжал вить
свой вспыхивающий шнур, складывая его затейливой петлей под моими ногами. За стеной, — а, как я сказал, помещение было без двери, — ее заменял сводчатый широкий проход, — несколько человек, остановясь или сойдясь случайно, вели разговор, непонятный, но интересный, — вернее, он был понятен, но я не знал, о ком
речь. Слова были такие...
Казалось, Тихон может говорить до конца всех дней. Говорил он тихо, раздумчиво и как будто беззлобно. Он стал почти невидим в густой, жаркой тьме позднего вечера. Его шершавая
речь, напоминая ночной шорох тараканов, не пугала Артамонова, но давила
своей тяжестью, изумляя до немоты. Он всё более убеждался, что этот непонятный человек сошёл с ума. Вот он длительно вздохнул, как бы свалив с плеч
своих тяжесть, и
продолжал всё так же однотонно раскапывать прошлое, ненужное...
Но только что Ахилла вострубил
свое последнее слово, как Захария, тою же
своею тихою и бесстрастною
речью,
продолжал чтение таблички словами...
Каренин (
продолжая речь и хмурясь).…то прошу, умоляю вас об одном: не говорите о
своем несогласии, не решайте в отрицательном смысле.
Варенька бывала часто. Они катались по реке вдвоём или втроём с сестрой, но никогда с Бенковским; гуляли по лесу, однажды ездили в монастырь вёрст за двадцать. Девушка
продолжала нравиться ему и возмущать его
своими дикими
речами, но с нею всегда было приятно. Её наивность смешила его и сдерживала в нём мужчину; цельность её натуры вызывала в нём удивление.
Посетивши многие местности Англии, в которых были собрания его последователей, произнесши несколько публичных
речей, напечатавши несколько статей, Овэн во второй раз отправился в Америку, чтобы и там
продолжать свое дело.
Он слушал и переводил мне, пока Степан тихо прокладывал себе путь среди толпы, а Марья, держась немного поодаль,
продолжала свои язвительные
речи.
Гость сначала
продолжал разговаривать со стариками, иногда посматривая на Наташу, которая с любопытством и вниманием устремила на него
свои чудные глаза и слушала его плавные
речи; от каждого взгляда молодого человека она краснела, опускала глаза и начинала внимательно рассматривать
свои руки, которые у нее были не так хороши и не сохранены от воздуха и солнца.
— Когда уж о подарках
речь зашла, —
продолжал он, — так, — говорит, обращаясь к супруге
своей, — похвастайся и ты, друг мой, и покажи, какие тебе привез.
— Сгубили вы ее
своими речами, —
продолжала Фленушка.
— Так-таки и сказывали, что в этом самом виде песок из земли копан? —
продолжал свои расспросы Колышкин. — Ни про какую промывку не было
речи?
— Муж жене должен быть голова, господин, а мне такого ни в жизнь не стерпеть, — не глядя ни на кого,
продолжала речь свою Фленушка. — Захотел бы кто взять меня — иди, голубчик, под мой салтык,
свою волю под лавку брось, пляши, дурень, под мою дудочку. Власти над собой не потерплю — сама власти хочу… Воли, отваги душа моя просит, да негде ей разгуляться!.. Ровно в каменной темнице, в тесной келье сиди!..
Я говорил с искренним увлечением, с чувством, как jeune premier [первый любовник (франц.).], исполняющий самое патетическое место в
своей роли… Говорил я прекрасно, и недаром похлопала мне крыльями пролетевшая над нашими головами орлица. А моя Оля взяла мою протянутую руку, подержала ее в
своих маленьких руках и с нежностью поцеловала. Но это не было знаком согласия… На глупеньком личике неопытной, никогда ранее не слышавшей
речей женщины выражалось недоумение… Она всё еще
продолжала не понимать меня.
«Неправда и то, —
продолжает Белль-Тайлор, — что будто бы через вивисекцию Кох нашел средство от чахотки; напротив, его прививания причиняли сперва лихорадку, а потом смерть». (
Речь свою оратор произнес в конце 1893 года, когда почти никто уж и не защищал коховского туберкулина; но о том, что путем живосечений тот же Кох открыл туберкулезную палочку, что путем живосечений создалась вся бактериология, — Белль-Тайлор благоразумно умалчивает.)
— Жили мы, жили с тобой, подружились, съединились душами, — со страстным увлеченьем, тоскливым голосом
продолжала речи свои Варенька. — И вдруг ничего как не бывало!.. Станем мы по тебе тосковать, будем сокрушаться, а ты?.. Забудешь и нас, и святую сионскую горницу… Все забудешь… Опять погрязнешь в суете, погрузишься в мир страстей и утех… И, горючьми слезами обливаючись, будем мы поминать тебя.
Желая блеснуть умом и серьезностью, я кашлянул и хотел сказать, что наружность не много значит; но матушка точно прочла мою мысль и ответила на нее,
продолжая речь свою...
Я вздрогнул: это были почти те же самые слова, какие я слышал в Твери от сестры Волосатина, которой я написал и послал
свое глупое письмо. Ненавистное воспоминание об этом письме снова бросило меня в краску, и я,
продолжая стоять с поникшею головою перед моей матерью, должен был делать над собою усилие, чтобы понимать ее до глубины души моей проникавшие
речи.
Я стоял перед этим стариком, который держал в руке мой камешек, и решительно не знал, что ему отвечать на его капризные и малопонятные
речи. И он, кажется, понял мои затруднения: он взял меня за руку, а другою захватил концами пинцета пироп, поднял его в двух пальцах вверх перед
своим лицом и
продолжал повышенным тоном...
Совместно с этими родичами начал Густав
свою военную карьеру и первоначально
продолжал ее с горем пополам. Последнее происходило оттого, что Польша, управляемая в то время королем Августом II и
Речью Посполитой, была вообще не благоустроеннее Курляндии, беспрерывно возмущалась сеймами, которые, по свидетельству Бандтке, были не что иное, как «скопище крамольников», не уживалась со
своими диссидентами, утратила правду в судах, наконец, не воевала ни с кем, что лишало Густава возможности отличиться.
Насмеявшись вдоволь со
своими собеседниками этой проделке, он
продолжал прерванную
речь.
— Он отвечал нам, —
продолжал князь Никита, но уже тоже понизив голос до шепота, — по
своему обыкновению, многоглагольно, пересыпая
свою речь текстами Священного Писания и ссылками на историю; он упрекал нас в своеволии, нерадении, строптивости; доказывал, что мы издревле были виновниками кровопролитий и междоусобий в России, издревле врагами державных наследников Мономаха, говорил, будто мы хотели извести его, его супругу и сыновей…
Капитан, смущенный этим восклицанием, остановился было среди
своей речи, но, тотчас оправившись,
продолжал...
— Да разве и наш брат не повинен в этом грехе? — вмешал тут
свою речь Ранеев, — я с Лизой был на днях на одной художественной выставке. Тут же был и русский князь, окруженный подчиненными ему сателлитами. Вообразите, во все время, как мы за ним следили, он не проронил ни одного русского слова и даже, увлекаясь галломанией, обращался по-французски к одному художнику, который ни слова не понимал на этом языке.
Продолжайте же ваш список.
Оратор смешался, потеряв нить
своей речи; но, подумав немного,
продолжал твердым голосом...
— Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, —
продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению
своей речи, — в такие минуты, как теперь, обо всем надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как
своих детей, ты это знаешь.